Терри Пратчетт "Последний континент" (The Last Continent)
Бредет меж звёзд черепаха, неся на панцире четырёх слонов.И слоны, и черепаха несколько больше, чем может показаться на первый взгляд, но здесь, среди звезд, разница между громадным и крошечным вообще-то невелика.
Но эти слоны и эта черепаха весьма и весьма крупны по слоновьим и черепашьим стандартам. На них покоится Плоский мир, со всей своей сушей, облаками и океанами.
Люди не живут в Плоском мире, как скажем, и не живут они в остальных мирах множественной Вселенной, не таких рукотворных и более шарообразных. Конечно, планеты могут быть местом, где их тела поглощают чай с бутербродами, но живут они в других мирах, в своих собственных. В мирах, которые витают вокруг их головы.
Когда боги собираются вместе, они рассказывают друг другу историю об одной особенной планете, обитатели которой с легким интересом наблюдали, как огромные куски льда, отколовшиеся от континента, падали на другой мир, который, по астрономическим меркам, был совсем рядом – просто наблюдали и всё - потому что такие события нередко случаются в открытом космосе. Любая разумная раса уж по крайней мере стала бы искать кому пожаловаться [The Annotated Pratchett file ver.7a.5: Очень смахивает на события 1994 года, когда комета Shoemaker-Levy упала на Юпитер...]. Правда, в ту историю никто всерьёз не верит, потому что такая недалёкая раса ни за что не смогла бы обнаружить слуд [Прим. автора: Его значительно легче обнаружить, чем огонь, и только чуть-чуть труднее, чем воду].
Хотя люди запросто готовы поверить в какую-нибудь другую белиберду. Например, некоторые верят в то, что вся Вселенная находится в кожаном мешке у какого-то старика.
И они тоже правы.
Другие люди говорят: эй, погодите, но если вся Вселенная находится у него в мешке, то получится, что и он сам - внутри, потому что Вселенная содержит всё. И его в том числе. И мешок тоже. В котором уже находятся и он, и его мешок. Вот как выходит.
На что можно ответить: ну и что?
При заданном значении параметра «правда» все мифы любого племени правдивы.
Есть нехитрый тест, по которому можно отличить настоящего всемогущего бога. Понаблюдайте за ними, когда они смотрят на падение маленькой птички. Настоящий бог будет при этом что-то выверять и записывать, чтобы в следующий раз птичка упала быстрее и дальше.
Может быть, мы узнаем, почему.
Может быть, мы даже узнаем, почему человечество здесь, хотя этот вопрос уже сложнее и тянет за собой другой, а именно «Где ж ему еще быть-то?». Страшно представить, что на голову может свалиться какое-нибудь нетерпеливое божество со словами: «Проклятье, вы ещё здесь? Я-то думал, вы открыли слуд тыщу лет назад. Мне прямо в понедельник обещали доставить десять триллионов тонн льда!»
Может быть, мы даже узнаем, почему утконос [Прим. автора: Не почему он что-то там. Почему он вообще есть].
Снег, густой и мокрый, обрушился на лужайки и крыши Незримого Университета, лучшего в Плоском мире колледжа магии.
Снег был липкий, и из-за этого все вокруг стало похожим на дорогие и безвкусные декорации. Снег сминался под ботинками МакАбра, Главного Приврателя, устало топавшего сквозь холодную штормовую ночь.
Два других приврателя [Прим. автора: нечто среднее между привратником и надзирателем. Приврателей выбирают не за воображение, потому что его у них, как правило, нет] выступили из-под защиты контрфорса и, печатая шаг, последовали за МакАбром к главным воротам.
Это была древняя церемония, начало которой терялось в веках, и летом поблизости иногда ошивалась парочка любопытных туристов, но Церемония Ключей проходила каждую ночь, независимо от времени года. И никакие льды, ветры и снега не могли ей помешать. Когда-то привратели карабкались по щупальцам монстров, чтобы совершить Церемонию; они переходили вброд вздувшиеся реки, отбивались форменными котелками от перелётных голубей, драконов и гарпий, и даже плевали на вылетавшие из распахнутых окон проклятья однокурсников, типа «Да прекратите свою брехню! Кому это нужно?» Но они никогда не прекращали, и даже не думали ее прекращать. Традицию нельзя прекратить. К ней можно только добавить.
Троица достигла главных ворот, укутанная снежными вихрями и почти потерявшаяся в этой круговерти. Часовой привратель ждал их.
- Стой! Кто Идёт? - пролаял он.
МакАбр отдал честь.
- Ключи Аркканцлера!
- Передайте Ключи Аркканцлера!
Главный привратель шагнул вперёд, вытянул руки перед собой и ударил ладонями по груди в том самом месте, где когда-то у давно почившего приврателя находились нагрудные карманы. Хлоп, хлоп. Он вытянул руки по швам и легонько похлопал бока куртки. Хлоп, хлоп.
- Чёрт! Могу Поклясться, Минуту Назад Они Были Здесь! - проревел он, выплёвывая каждое слово словно мячик.
Привратник отдал честь. МакАбр отдал честь.
- Вы Заглянули Во Все Карманы?
МакАбр отдал честь. Привратник отдал честь. На его форменном котелке росла снежная пирамидка.
- Должно Быть, Оставил Их В Комоде. Всегда Одно И То Же, Верно?
- Вам Следовало Бы Помнить Где Вы Их Оставили!
- Погоди-ка, Наверное Они Остались В Другой Куртке!
Молодой привратель, которой на этой неделе исполнял обязанности Хранителя Другой Куртки сделал шаг вперёд. Все отдали друг другу честь. Молодой привратель откашлялся и произнёс:
- Нет, Я Проверил... В Ней... Утром!
МакАбр лёгким кивком оценил по достоинству эту нелёгкую работу и вновь похлопал себя по карманам.
- Погоди-ка, Лопни Моя Селезёнка, Вот Они! Какой Я Болван!
- Не Переживайте, Я Тоже!
- Так Опростоволоситься! Что Я Забуду В Следующий Раз? Голову?
Где-то в темноте скрипнуло окно.
- Эй, простите, джентльмены...
- Вот, Наконец-таки, Ключи! - повысил голос МакАбр.
- Премного Обязан!
- Интересно, не могли бы вы... - продолжал говоривший жалобным тоном, как бы извиняясь за саму мысль о просьбе.
- В Целости и Сохранности! - отчеканил привратник, возвращая ключи.
- ...чуточку потише...
- Да Благословит Господь Всё Сущее! - заорал МакАбр так громко, что на его толстой шее вздулись вены.
- Запомните, Куда Вы Их Сейчас Положите. Ха! Ха! Ха!
- Хо! Хо! Хо! - выкрикнул
МакАбр, сам не свой от ярости. Он решительно отдал честь, совершил Обратный Разворот громко хлопнув каблуками, что было совсем необязательно, и отправился, печатая шаг, в привральскую сторожку, что-то бормоча себе под нос. Церемония завершилась.
Окно маленькой университетской больницы захлопнулось.
- Ну знаете! Чтоб мне пусто было! - заявил Казначей. Он порылся в кармане и извлёк на свет божий маленькую зелёную коробочку с сухими лягушачьими пилюлями. Пилюли полетели в разные стороны, когда он встряхнул её, неловко откручивая крышку. - Я ему записок написал чёртову кучу! А он мне ответил - такова традиция, ну я не знаю... Далась она ему... - Он высморкался. - Ну, как он?
- Плохо, - вздохнул Декан.
Библиотекарь был очень, очень болен...
Закрытое окно было уже почти полностью завалено снегом.
У камина, ревущего как паровозная топка, лежала кипа одеял. Время от времени она слегка дрожала. Волшебники поглядывали на неё с тревогой. Профессор Современного Руносложения лихорадочно перелистывал страницы какой-то книги.
- Ну и откуда нам знать, что это от старости? - бормотал он. - Когда у орангутанов наступает старость? И, кроме того, он волшебник. И он всё время торчит в Библиотеке. Постоянно облучается магией. Грипп каким-то образом воздействует на его морфологическое поле, но причиной может быть что угодно.
Библиотекарь чихнул. И поменял облик.
Волшебники с грустью смотрели на то, что казалось удобным креслом, обитым по чьей-то прихоти рыжим мехом.
- Что мы можем для него сделать? - поинтересовался Думминг Тупс, самый молодой из преподавателей.
- Наверное, он будет счастлив получить пару диванных подушек, - заметил Чудакулли.
- Не слишком удачная идея, Аркканцлер.
- Почему? Все мечтают о мягкой подушке, когда схватят простуду, верно? - удивился человек, для которого простуда всю жизнь оставалась тайной за семью печатями.
- Сегодня утром он был столом. Из красного дерева, как мне кажется. Единственное, что ему удаётся сохранять - это цвет.
Профессор Современного Руносложения вздохнул и захлопнул книгу.
- Он, безусловно, потерял контроль над своим морфологическим полем, - сказал он. - И не удивительно. Боюсь, единожды изменившись, в следующий раз это сделать уже проще. Хорошо известный факт.
Он заметил замёрзшую ухмылку Аркканцлера и вздохнул. Наверн Чудакулли прославился тем, что не спешил шевелить мозгами, если рядом был кто-то, кто мог сделать это за него.
- Облик живого создания очень трудно изменить, но если один раз такое удалось проделать, то дальше всё идёт как по маслу, - перевёл он.
- Ещё раз, что ты сказал?
- Он был человеком, до того как стать обезьяной, помните, Аркканцлер?
- Ах, да, - просветлел Чудакулли. - Даже странно, как ко всему привыкаешь. Обезьяны и люди - близкие родственники. По крайней мере, так утверждает юный Думминг.
Лица волшебников сделались непроницаемы. Думминг поморщился.
- Он мне показывал невидимые записи, - продолжал Чудакулли. - Захватывающее чтиво.
Волшебники сердито посмотрели на Думминга Тупса, как на человека, которого поймали с сигаретой на пороховом складе. Теперь-то они знали, кто виноват. Как обычно...
- Благоразумно ли это? - спросил Декан.
- В этих краях я Аркканцлер, Декан, - спокойно ответствовал Чудакулли.
- Непреложный факт, Аркканцлер, - подтвердил Декан. Звуком его голоса можно было резать сыр.
- И должен проявлять заботу. Таковы правила, - заметил Чудакулли. - Моя дверь всегда открыта. Ведь я - член команды.
Думминг опять поморщился.
- Что-то я не помню, чтобы у меня в родне были обезьяны, - задумчиво произнёс Главный Философ. - Я хочу сказать, что тогда я бы об этом знал. Меня бы приглашали на свадьбы и всё такое. И родители бы сказали, что-нибудь, типа «Не переживай за дядю Чарли. Это нормально, что он так пахнет», как вы думаете? И в галерее висели бы портреты...
Кресло чихнуло. Миг морфологической неопределённости - и Библиотекарь принял свой обычный облик. Волшебники с опаской посмотрели на него. Их очень волновал вопрос, что же будет дальше?
Все уже тысячу раз забыли, как выглядел Библиотекарь в человеческом облике. Да что там говорить! Никто не помнил даже, как его зовут! Много лет назад магический взрыв, вероятность которого в таком месте как Библиотека, где тысячи книг по магии сконцентрированы в одном месте, весьма велика, так вот, такой магический взрыв случайно сотворил из него обезьяну. Может, Библиотекарь знавал и лучшие времена, но никогда не зазнавался. Его большая волосатая фигура, уцепившаяся руками за верхнюю полку, и переставляющая ногами книги на нижней, стала самой знаменитой фигурой в Университете, а его преданность делу - примером для каждого.
Аркканцлер Чудакулли, которому в голову закралась эта предательская мысль, понял, что бессознательно сочиняет некролог.
- Кто-нибудь догадался послать за доктором? - спросил он.
- Сегодня заходил Пончик Джим [Прим. автора: Ведущий ветеринар Анк-Морпорка, которого приглашают лечить людей только если случай слишком серьёзный, чтобы его можно было доверить обычному врачу. Единственный недостаток Пончика это то, что он считает всех пациентов скаковыми лошадями. В какой-то мере], - сообщил Декан. - Он попытался померить ему температуру, но Библиотекарь его покусал.
- Покусал? Держа во рту термометр?
- Э. Не совсем. Рот у него был свободен, что и послужило причиной нападения.
Минута прошла в торжественном молчании. Главный Философ поднял вялую кожистую лапу и рассеянно пощупал её.
- В той книге не написано, есть у мартышек пульс? - поинтересовался он.
- А нос у него должен быть холодным или нет?
В тишине раздался звук, который бывает, когда полдюжины людей одновременно вздыхают. Волшебники начали пятиться от Главного Философа. Ещё несколько секунд не было слышно ничего, кроме треска пламени и завывания ветра за окном. Волшебники шагнули обратно.
Главный Философ с удивлённым видом человека, всё ещё не лишившегося ни одного ребра, очень медленно стащил с головы островерхую шляпу. Волшебники могут себе такое позволить только при очень печальных обстоятельствах.
- Ну вот и всё, значит, - сказал он. - Парень отправился в путь. К большой-большой пустыне в небесах.
- Или большому-большому лесу, - уточнил Думминг Тупс.
- Может, госпожа Герпес приготовит ему тарелку горячего питательного супа? - предложил Профессор Современного Руносложения.
Аркканцлер Чудакулли подумал о горячем питательном супе домоправительницы.
- Либо убьёт либо вылечит, - пробормотал он и легонько похлопал Библиотекаря. - Держись, приятель. Скоро ты встанешь на ноги и заступишь на свой пост.
- Костяшки пальцев, - подсказал Декан.
- Чего?
- На костяшки пальцев, а не на ноги.
- На ролики от кресла, - предложил Профессор Современного Руносложения.
- Ну и шутки у вас, - вздохнул Аркканцлер.
Они вышли из комнаты, и их удаляющиеся голоса донеслись из коридора.
- По-моему он под кресельным ковриком был какой-то бледный.
- Как вы думаете, от этой напасти есть лекарство?
- Нам будет не хватать его если что.
- Это точно.
Когда они ушли, Библиотекарь осторожно поднялся, натянул на голову одеяло, обнял свою бутылку с горячей водой и чихнул. Теперь возле камина лежали две бутылки с горячей водой, только одна была значительно больше, чем другая и вдобавок покрытая рыжей, как у плюшевого медвежонка, шерстью.
Перевод - Pauline
Свет движется по диску медленно, и он, надо сказать, немного тяжеловат, из-за чего частенько скапливается у высоких горных массивов. Волшебники-исследователи полагают, что существует еще один тип света – гораздо более быстрый, благодаря которому мы и видим свет помедленнее. Правда, из-за того, что за быстрым светом уследить невозможно, исследователи так и не нашли ему применения.
По этой причине, даже несмотря на то, что Диск плоский, одно и то же время везде одновременно не происходит. Когда в Анк-Морпорке была такая поздняя ночь, что она уже потихоньку становилась ранним утром, кое-где еще часы показывали...
... но часов здесь не было. Тут были закаты и рассветы, утро и вечер. Вполне возможно, что существовали даже полдень и полночь. Но в основном здесь царила жара. И красный цвет. А что-то настолько искусственное и человеческое, как «час», не протянуло бы в этих условиях и пяти минут. Оно бы просто в миг усохло и скукожилось.
Но в первую очередь здесь была тишина. Нет, не та безжизненная и холодная тишина бесконечного космоса, а совсем наоборот – полная жизни тишина, которая настигает тебя посреди красных равнин, когда все окружающее настолько устало, что ленится издать хоть какой-либо звук.
Впрочем, при должном усердии чуткое ухо могло бы уловить странные колебания воздуха – что-то вроде тихого-тихого напева или молитвы. Звуки бились о стену всепоглощающей тишины с настойчивостью мухи, сражающейся с оконным стеклом вселенной.
Слегка запыхавшийся певец стоял в скрывавшей его из виду глубокой яме, выкопанной в красной земле. Изредка он добавлял немного той самой земли к огромной куче позади. Испачканная и потрепанная остроконечная шляпа покачивалась в такт немелодичной мелодии. Похоже, когда-то давно на ней блестками было вышито слово «Валшебник». Блёстки отвалились, но ярко-красные буквы все еще виднелись там, где проступал первоначальный цвет шляпы. Вокруг нее с жужжанием кружило несколько дюжин мошек.
А сама песня звучала примерно так:
- Личинки! Вот что мы собираемся есть! Вот почему они называются еда! И что же мы делаем, чтобы достать еду? Правильно, мы пытаемся ее откопать! Ура!
Куча красной земли еще чуть-чуть увеличилась, и тот же голос чуть тише произнес:
- Интересно, можешь ли ты кушать мошек?
Говорят, что здешняя жара и мошки могут свести человека с ума. Но вы не должны этому верить, да и тот светло-розовый слон, что только что проехал мимо на велосипеде, тоже с этим не согласен.
Это, конечно, странно, но только этот сумасшедший в яме был тем единственным человеком на всем континенте, который мог пролить хоть немного света на маленькую драму, разыгравшуюся в тысяче миль отсюда и в нескольких метрах ниже. Опалодобытчик, в кругу друзей известный как Вотчерт, собирался сделать самое ценное, но в то же время и самое опасное открытие в своей карьере.
Кирка Вотчерта отколола кусок скалы, и пыль тысячелетий медленно закружила в воздухе. Что-то зеленое замерцало холодным огнем в свете свечи.
Осторожно, задержав дыхание, мысли внезапно стали такими же отстраненно-холодными, как и свет под его пальцами, Вотчерт отбросил в сторону отвалившийся кусок скалы. Опал вбирал в себя и отражал все больше и больше света, и, казалось, его свечению не будет предела.
- Вот чёрт! – наконец выдохнул опалодобытчик.
Если бы он нашел маленький зеленый опал, скажем, размером с боб, то позвал бы друзей выпить пива. Камень размером с кулак сделал бы его богачом. Но такой... Он все еще стоял там, рассеянно поглаживая камень пальцами, когда остальные заметили свет и поспешили узнать в чем дело.
По крайней мере, сначала они спешили. Подойдя ближе, они сменили бег на, так сказать, почтительный шаг.
Зеленый свет освещал лица добытчиков, первые несколько мгновений проведших в благоговейном молчании.
Потом один прошептал:
- Ни фига себе, Вотчерт.
- Да-а, во всем мире не хватит денег, парень.
- Осторожно, а вдруг это всего лишь кусок стекла...
- Ерунда, все равно это кое-чего стоит. Давай, Вотчерт... вытащи его.
Кошачьим взглядом они наблюдали за тем, как кирка откалывала от скалы кусок за куском, и как показался край. И еще один.
Пальцы Вотчерта начали дрожать.
- Осторожней, приятель, вот его край.
Все шагнули назад, когда последний кусок скалы был отброшен прочь и находка показалась во всей красе. Эта штука была продолговатой, нижний край опала покрывал слой грязи.
- Вот чёрт, что-то здесь не так, - перевернув кирку, Вотчерт приложил деревянную ручку к светящемуся кристаллу. – Я чувствую.
Он постучал по скале.
И услышал эхо.
- Разве опалы могут быть полыми? – сказал один. – Я об этом никогда не слышал.
- Точно! А давайте-ка… - Вотчерт замахнулся киркой.
Дзынннь. С едва слышным звоном большой кусок опала отвалился. Как оказалось, он был не намного толще обычной тарелки.
Показалось несколько еле-еле шевелящихся внутри переливчатой оболочки пальцев.
- Вот чёрт, - толпа шахтеров отхлынула назад. – Оно живое.
Думминг знал, что он ни в коем случае не должен допустить, чтобы Чудакулли хотя бы одним глазком взглянул на невидимые письмена. Никогда не позволяй своему начальнику узнать, чем ты на самом деле занимаешься весь день, не это ли главный принцип?
Но несмотря на все предосторожности, рано или поздно босс заявится к вам, станет везде совать свой нос и говорить разные вещи, например, «Так значит ты тут работаешь, да?» и «Мне кажется, я кое-что говорил насчет людей, приносящих на работу цветы в горшках», или «Слушай, а как ты называешь эту штуковину с клавиатурой?»
В общем, это и было основной проблемой для Думминга, поскольку чтение невидимых письмен было делом весьма деликатным и щепетильным, и было оно под силу лишь человеку, который наблюдает за Гран-при Дрейфа Континентов, а в качестве хобби занимается выращиванием карликовых гор в цветочных горшках. Или даже ездит на Вольво. Занятие это требовало особого внимания. Такому делу нужен был ум, для которого собрать головоломку в темной комнате было бы сущим удовольствием. Но вот Наверн Чудакулли ему был не нужен.
Гипотеза о невидимых письменах была до смешного сложна. Все книги в какой-то степени связаны между собой через Б-пространство, и, поэтому, при соответствующих обстоятельствах содержание любой когда-либо написанной книги или книги, которая только будет написана (будущие книги существуют потенциально), может быть вычислено с помощью достаточно дотошного изучения уже существующих книг, как, например, детальное изучение горсти изначальной грязи в конце концов укажет на существование в отдаленном будущем креветочных чипсов.
Но примитивные методы, использовавшиеся до сих пор, основывались на древних заклятиях типа Ненадежного Алгоритма Сухоторта. Понадобились годы, чтобы, используя их, составить даже призрак страницы ненаписанной книги.
Благодаря своему исключительному таланту и основываясь на фразе: «Откуда ты знаешь, что это не возможно, пока ты не попробовал это сделать?» Думминг нашел другой путь. И на самом деле, эксперименты с Гексом, думающей машиной Университета, позволили сделать вывод, что многие вещи не невозможны, до тех пор, пока вы не попробуете их сделать.
Как занятое правительство, которое издает только дорого обходящиеся законы, запрещающие новые и интересные вещи, которые люди только-только научились делать, вселенная очень сильно зависела от того, что вы еще не пробовали делать.
Когда ты пробуешь что-нибудь сделать, как обнаружил Думминг, часто это становится невозможным очень быстро, и требуется гораздо больше времени, чтобы оно стало действительно возможным [Прим. автора: При холодном синтезе это занимает больше времени, чем обычно] - в действительности, для переутомленных законов причинной связи спешить к сцене и притворяться, что это было невозможно все время. Использование Гекса для проигрывания различных вариантов на высокой скорости дало хороший результат, и Думминг теперь складывал целые параграфы за считанные часы.
- Это как магический трюк, - сказал однажды Чудакулли. – Ты выдергиваешь скатерть из-под посуды быстрее, чем она вспомнит о том, что надо упасть.
А Думминг поморщился и сказал:
- Да, именно так, Аркканцлер. Вы совершенно правы.
И все это привело к проблеме с книженцией «Как Динамически Управлять Людьми для Динамических Результатов Динамически Заботливым Способом Оказания Поддержки в Весьма Короткое Время». Думминг не знал, когда эта книга будет написана, и даже в каком мире она будет напечатана, но совершенно точно, что она будет очень популярна, потому что во время случайных поисков в глубинах Б-пространства частенько попадались ее различные фрагменты. Вполне возможно, что это была даже не одна книга.
И отрывки из нее были на столе у Думминга, когда заявился Чудакулли.
К сожалению, как и многие другие люди, просто-напросто патологически не годящиеся для какого-либо дела, Аркканцлер гордился своими достижениями именно в такой области, которая органически ему не подходила.
Чудакулли и управление Университетом состояли в ужасно сложных отношениях такого же типа, как, например, те, что связывали царя Ирода и Ассоциацию детских садов Вифлеема [The Annotated Pratchett File v7a.5: Евангелие от Матвея 10:29: Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов].
Его мысленный подход к этой важной обязанности мог бы быть представлен в виде своеобразной блок-схемы с большим кружком, озаглавленным «Я, дающий указания», наверху, который был соединен линией с другим кружком внизу, обозначавшим «Всех остальных».
Впрочем, до сих пор этот принцип работал отлично, потому что хоть Чудакулли и был невозможным управляющим, управлять Университетом все равно было просто невозможно, и в итоге все работало без сучка и задоринки.
Все бы так и продолжалось, если бы он не начал внезапно заниматься вопросами продвижения работников по службе и, более того, выяснением, кто чем занимается на самом деле.
- Он позвал меня к себе в кабинет и спросил, чем я конкретно занимаюсь, – пожаловался Профессор Современного Руносложения. – Ну и как это понимать? Это же Университет!
- А меня он спросил, что меня беспокоит, - сказал Главный Философ. – И почему я должен терпеть такие вещи?
А вы видели тот странный плакат у него на столе? – спросил Декан.
- На котором написано «Бабки берутся здесь»?
- Нет, другой - «Если Ты По Самые Уши В Крокодилах, Значит Сегодня Первый День Конца Твоей Жизни».
- И это значит...?
- Не думаю, что это должно что-нибудь значить. Скорее всего, оно просто должно быть.
- Быть чем?
- Инициативой, наверно. Это слово, которое он очень часто использует.
- И что оно значит?
- Ну-у... бурную деятельность, я думаю.
- Серьезно? Это весьма опасно. Судя по моему опыту, ничегонеделание полезнее.
В общем, в то время в Университете мало кто веселился. А уж в обеденное время было еще хуже.
Думминг сидел в изоляции на противоположном конце Высокого Стола, как случайный виновник всех этих внезапных начинаний Аркканцлера Сделать Из Них Сплоченную и Дружную Команду. В результате волшебники сплотились против Думминга, но не стали дружнее.
Кроме того, внезапное стремление Чудакулли принимать во всем непосредственное участие обязывало Думминга рассказать о своем собственном проекте Аркканцлеру. Но, к сожалению, кое в чем Чудакулли совершенно не изменился – ох уж эта его ужасная привычка как будто бы специально (Думминг подозревал, что так оно и есть) неверно толковать некоторые вещи.
Думминг долгое время удивлялся тому, что Библиотекарь – в общем-то, настоящая обезьяна (впрочем, этим вечером скорей склонявшаяся к тому, чтобы быть маленьким столиком с красным пушистым чайным сервизом) - был настолько человекообразным. В принципе, форма множества вещей похожая. Согласитесь, почти все увиденное вами имело форму трубы с двумя глазами и четырьмя руками или ногами или крыльями. Если конечно то, что вы повстречали, не было рыбой. Или насекомым. Ну хорошо, хорошо, вполне возможно – даже пауком. Или чем-то ужасно редким вроде морской звезды или моллюска. Но все равно – дизайнер всех этих жизненных форм был явно лишен хоть какого-то воображения. Где, скажите мне, подевались все эти шестирукие и шестиглазые обезьяны, прокладывающие путь сквозь джунгли на своих велосипедах?
Стоп. Точно! Еще есть осьмикошки, хотя, по-моему, они на самом деле являются чем-то вроде подводного паука.
Прогуливаясь по заброшенному Университетскому Музею Достаточно Необычных вещей, Думминг заметил кое-что очень странное. У того, кто конструировал скелеты воображения было еще меньше, чем у того, кто делал внешнюю отделку. Последний, по крайней мере, привнес несколько новшеств по части пятен, шерсти и полос. Ну а дизайнер скелетов просто-напросто соединил череп с позвоночником, прицепил пару рук и ног, а потом устроил себе выходной. Кое-какие позвоночники были короче, некоторые ноги длиннее, а руки частенько превращались в крылья, но все, казалось, было сделано по одному чертежу.
Похоже, Думминг был единственным, кого интересовали подобные вопросы. И если бы он сказал кому-нибудь, что рыбы удивительно рыбообразны, его посчитали бы сумасшедшим.
Палеонтология, археология и всякие остальные надувательства не интересовали волшебников, которые считали, что раз вещи уже закопаны, то так и надо. И нет никакого смысла пытаться угадать, чем они были раньше. Не стоит выкапывать то, что не позволит вам закопать себя обратно.
Самая вразумительная теория была выведена няней Думминга, когда тот был еще маленький. Обезьяны, утверждала няня, раньше были плохими маленькими мальчиками, которые не слушались старших и не приходили вовремя домой, когда их звали, а тюлени – это те плохие маленькие мальчики, которые прогуливали уроки загорая на пляже. Правда, она не говорила, что птицы – это плохие маленькие мальчики, которые очень близко подошли к краю скалы (хотя в этом случае из них скорей всего получились медузы), но Думминг не мог не признать, что на его няню - пусть и сумасшедшую, но неопасную женщину - иногда сходило озарение.
Почти все ночи он проводил рядом с Гексом, наблюдая, как тот вылавливает невидимые письмена, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Согласно теории сущности Б-пространства, Думминг мог заполучить все, что только захочет, но на практике это значило лишь, что что бы вы ни искали, определить, что же это такое, было чуть более или менее невозможно. Собственно, это и является назначением компьютеров.
Думминг Тупс был одним из тех невезучих людей, свято веривших, что если они узнают достаточно много разных вещей о вселенной, это будет что-нибудь да значить. Самой главной задачей было, без сомнения, вывести Теорию Всего Сущего, но Думминг удовлетворился бы и Теорией Кое-Чего, а, когда однажды ночью Гекс был в дурном настроении, Тупс был согласен даже на Теорию Хоть Чего-Нибудь.
Думминга несколько удивляло, что старшие Волшебники решили одобрить использование Гекса, несмотря на всякие комментарии на полях, вроде «В наши времена мы обычно думали своей головой». Волшебство традиционно было занятием весьма состязательным, и, хотя сейчас Невидимый Университет задержался в самом тихом и мирном периоде своей истории безо всяких там естественных убийств, которые раньше делали его каждый семестр весьма захватывающим и интересным местом, волшебник постарше никогда не доверял рвущемуся к успеху молодому товарищу, так как обычно этот путь лежал через его труп.
Есть что-то успокаивающее в том, что некоторые лучшие умы Университета, еще поколение назад строившие бы захватывающие планы по использованию взрывающихся обоев и ловушек в полу, проводили ночи напролет в здании факультета Высокоэнергетической магии, пытаясь научить Гекса петь «Лидию - девушку с татуировкой» и впадая в экстаз от того, чего им удавалось добиться от машины после непрерывной шестичасовой работы и что простой человек с улицы сделал бы за два пенса, потом посылали за пиццей с бананами-и-суши и в конце концов засыпали прямо на клавиатуре. Их руководители называли это техноманией и спали в своих постелях гораздо спокойнее, зная, что Думминг и его студенты не спят в своих.
В два часа ужасный крик ночи разбудил задремавшего было лицом в своем ужине Думминга. Он снял с лица кусок макрели с банановой приправой, оставил тихо пощелкивающего Гекса наедине с его очередной задачей и отправился на поиски источника странных звуков.
Шум привел его к большим дверям, ведущим в Библиотеку. Казначей лежал на полу, а Главный Философ обмахивал его своей шляпой.
- Насколько мы разобрались в ситуации, Аркканцлер, - произнес Декан, - бедный парень не мог уснуть и решил чего-нибудь почитать.
Думминг глянул на двери Библиотеки. Широкая желто-черная лента с надписью «Апаснасть. Ни вхадить ни при каких Абстаятильствах», ранее висевшая поперек дверей, валялась на полу, а сами двери были распахнуты настежь. Впрочем, ничего удивительного тут не было. Любой настоящий волшебник, увидевший надпись вроде «Не открывай эту дверь. Да-да. Именно это мы и хотим сказать. И мы не шутим. Если дверь откроется – вселенной придет конец», машинально откроет эту дверь, чтобы понять, чего тут столько много шума. Из-за этого надписи и знаки были бесполезной тратой времени, но, по крайней мере, когда вы передавали то, что осталось от волшебника его убивающимся родственникам, вы могли с чистой совестью сказать – «Мы ему говорили не делать этого».
По другую сторону дверей было темно и тихо.
Чудакулли протянул палец и легонько толкнул половинку двери.
Позади нее что-то издало вибрирующий звук, и двери с грохотом захлопнулись. Волшебники отскочили назад.
- Не стоит рисковать, Аркканцлер, - сказал Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий. – Я пробовал туда зайти чуть раньше – весь отдел Критических Статей перешел в критическое состояние.
Вспышка яркого голубого света вырвалась из щели под дверьми.
Где-нибудь еще кто-нибудь бы сказал, что это всего лишь книги, а книги неопасны. Не верьте. Даже обычные книги опасны, а не только такие, как, например, «Гелигнит [Прим пер.: Если вы, как и я, не очень сильны в теории взрывчатых веществ, то знайте, согласно моим изысканиям, гелигнит – пластическое взрывчатое вещество. Интернет советует использовать его для создания атомной бомбы :)]. Руководство профессионала». Человек сидит в музее, пишет безобидную книгу о политической экономике, и внезапно тысячи людей, которые эту книгу даже не читали, умирают по той простой причине, что те кто читал, не поняли юмора [The Annotated Pratchett file ver.7a.5: Карл Маркс провел много времени в старом Читальном Зале Британского Музея, когда писал «Капитал»]. Знание опасно – вот почему правительства частенько пытаются избавиться от людей, которые мыслят не так, как все.
Библиотека Незримого Университета была магической библиотекой, ее построили на очень тонком лоскутке пространства-времени. На дальних полках были книги, которые еще никто не написал и даже книги, которые никогда не будут написаны. По крайней мере, здесь. И хотя периметр библиотеки был всего лишь несколько сотен ярдов, никто не знал, каков ее радиус.
А в магической библиотеке книги часто дают течь. И учатся друг у друга...
- Они нападают на любого, кто входит, - простонал Декан. – Никто не может ими управлять, когда рядом нет Библиотекаря.
- Но мы же университет! У нас должна быть библиотека! – сказал Чудакулли. – Кем бы мы были, если бы не ходили в Библиотеку?
- Студентами, - пробурчал Главный Философ.
- Ха, помню, когда я был студентом, - вставил Профессор Современного Руносложения, - старый "Парень-С-Тележкой" Своллетт взял нас в экспедицию на поиски Потерянного Читального Зала. Мы блуждали три недели. И съели все свои ботинки.
- Ну и как, вы его нашли? – поинтересовался Декан.
- Нет, зато мы нашли остатки прошлогодней экспедиции.
- Да? И что же вы сделали?
- Мы съели их ботинки тоже.
Из-за дверей послышалось хлопанье кожаных обложек.
- Там у нас есть несколько норовистых гримуаров, - сказал Главный Философ. – Они запросто могут отхватить тебе руку.
- Угу. Хорошо хоть они ничего не знают о дверных ручках, - отозвался Декан.
- Знают, если среди них есть книга под названием «Дверные Ручки Для Чайников», - возразил Главный Философ. – Они читают друг друга.
Аркканцлер покосился на Думминга.
- Слушай, Тупс, может ли там быть такая книга?
- В соответствии с теорией Б-пространства, определенно да, сэр.
Волшебники дружно отодвинулись подальше от дверей.
- Мы не можем позволить этой ерунде продолжаться, - сказал Чудакулли. – Мы должны вылечить Библиотекаря. Это волшебная болезнь, и мы должны постараться и приготовить волшебное лекарство, не так ли?
- Это ужасно опасно, Аркканцлер, - вмешался Декан. – В библиотекаре перемешалась куча противодействующих магических влияний. И никто не знает, что случится, если добавить еще немного волшебства. У него и так уже есть блуждающая временнАя железа [Прим. автора: Волшебники совершенно уверены в существовании временно’й железы, хотя даже самый докучливый алхимик не мог выяснить местонахождение этого органа, который, согласно последней теории, нематериален - такое своеобразное неосязаемое дополнение. Железа следит за тем, насколько старо твое тело, и она настолько чувствительна к влиянию интенсивного магического поля, что может даже начать работать наоборот, поглощая запасы хрононина в организме. Алхимики говорят, что это – ключ к бессмертию, правда, тоже самое они говорят и об апельсиновом соке, черством хлебе и о питье собственной мочи. Собственно, любой алхимик отрезал бы даже свою голову, если бы думал, что это продлит ему жизнь.]. Еще чуть-чуть магии и..., н-да, я даже не знаю, что произойдет.
- Мы выясним, - зыкнул Чудакулли. – Возможность ходить в библиотеку нам необходима. Мы должны сделать это для Невидимого Университета. Он важнее, чем один человек...
- Обезьяна.
- Спасибо, обезьяна. И мы всегда должны помнить, что «Я» - самая маленькая буква в алфавите.
Со стороны дверей снова послышался глухой стук.
- Вообще-то, - сказал Главный Философ, - я думаю, что в зависимости от шрифта, вы заметите, что «с» или даже «у» на самом деле даже меньше. Ну, короче, по крайней ме...
- Конечно, - продолжил Чудакулли, проигнорировав реплику Главного Философа как часть обычной фоновой логики университета, - я вполне могу назначить нового библиотекаря... Это должен быть парень постарше, который знает, что делает.... мммм.... ну-ка, ну-ка, вам в голову никакие имена не приходят? Декан?
- Хорошо, хорошо. – ответил Декан. – Пусть будет по твоему. Как обычно.
- Ээээ... Мы не можем этого сделать, сэр, - осмелился возразить Думминг.
- Да? – сказал Чудакулли. – Вызываешься добровольцем побыть чем-то вроде книжной полки?
- Я имею в виду, мы на самом деле не можем использовать магию, чтобы изменить его. Тут у нас одна огромная проблема.
- Господин Тупс – проблем нет, есть только возможности.
- Да, сэр. В данном случае у нас только одна возможность – выяснить, как зовут Библиотекаря.
Остальные волшебники одобрительно зашумели.
- Парень прав, - сказал Преподаватель Современного Руносложения. – Волшебника нельзя заколдовать, если не знаешь, как его зовут. Самое Главное Правило.
- Ну, мы можем завть его Библиотекарем, - ответил Чудакулли. – Все зовут его так. Разве это не подействует?
- Сэр, это всего лишь описание его работы.
Чудакулли посмотрел на волшебников.
- Один из нас должен помнить его имя, точно? Какое несчастье, я надеялся, что мы хотя бы знаем имена наших коллег. Это так...
Он покосился на Декана, чуть помедлил и продолжил:
– Декан?
- Аркканцлер...эээ.. с некоторых пор он – обезьяна, - ответил Декан. – Большинство его коллег....ммм... покинули нас. Ушли на Большой Обед в Небесах. У нас как раз был период droit de mortis [Перевод: право смерти? фр.?] [Прим. автора: Грубо говоря, продвижение волшебника вверх по служебной лестнице волшебства с помощью убийств волшебников постарше. В данный момент данная практика временно не применяется, так как в результате нескольких энергичных попыток убрать Наверна Чудакулли у одного волшебника недели две были проблемы со слухом. Чудакулли чувствовал, что наверху действительно было место, и он занимал его все.].
- Да, но ведь должно же его имя быть хоть в каких-то документах.
Волшебники подумали об огромных горах бумаг, которые были Университетским архивом.
- Хранитель Архива его там никогда не находил, - ответил Преподаватель Современного Руносложения.
- А кто у нас Хранитель Архива?
- Библиотекарь, Аркканцлер.
- Ну тогда, по крайней мере, имя должно быть в Годовой Книге за тот год, когда он закончил Университет.
- Забавно, - сказал Декан, - но, похоже, один дурацкий несчастный случай произошел с единственной копией Годовой Книги за тот год.
Странные интонации в голосе Декана насторожили Чудакулли:
- Это проишествие случайно не из разряда тех, когда определенная страница исчезает из книги, оставляя на память только давнишний банановый запах?
- Вот-вот, именно так, Аркканцлер.
Чудакулли почесал подбородок.
- Н-да. Тут наблюдается определенный почерк.
- Видишь ли, Библиотекарь всегда был решительно против того, чтобы кто-нибудь узнал его имя, - вставил Главный Философ. – Он боится, что мы превратим его обратно в человека.
Главный Философ бросил многозначительный взгляд на Декана, тут же принявшего обиженный вид.
- Кое-кто все время бурчал, что неподобающе Библиотекарю быть обезьяной.
- Я просто имел в виду, что это против обычаев Университета... - начал Декан.
- Которые в основном включают в себя мелочную суету, большие обеды и эти проклятые идиотские крики насчет ключей посреди ночи, - перебил Чудакулли. – Поэтому я не думаю, что мы...
Странное выражение лиц волшебников заставило Чудакулли обернуться.
Библиотекарь вошел в холл. Он двигался очень медленно из-за количества одежды, которую нацепил; укутывавшие библиотекаря с головы до ног плащи и свитера не позволяли ему использовать в качестве дополнительных ног свои руки, которые в итоге торчали горизонтально по бокам его туловища. Но больше всего в этом шаркающем ногами призраке шокировала красная шерстяная шапка.
Праздничная. С кисточкой. Ее связала госпожа Герпес, которая формально была очень хорошей швеей, у нее если и был недостаток, то заключался он только в том, что госпожа Герпес не обращала внимание на соответствие размера вещи, которую вязала и того, кому эта вещь предназначалась. Кое-каким волшебникам посчастливилось получить в подарок ее произведения, которые частенько наводили на мысль, что у новоиспеченного обладателя три лодыжки или шея метра два в поперечнике.
Большинство вещей были потом тайком переданы в благотворительные заведения. Собственно, в Анк-Морпорке совершенно неважно, насколько одежда уродлива, всегда где-нибудь найдется тот, кому она подойдет.
В данном случае ошибкой госпожи Герпес было предположение, что Библиотекарю, которого она сильно уважала, понравится красная шапка-ушанка с кисточкой и ушами по бокам, веревочками завязывающимися под подбородком. Вообще-то Библиотекарю пришлось бы завязывать их под мышками, но он предпочел оставить их болтаться.
Остановившись у дверей библиотеки, он окинул грустным взглядом собравшихся волшебников, потянулся к дверной ручке и очень слабым голосом произнес:
- ‘к.
И чихнул.
Куча одежды осела на пол. Когда волшебники стянули ее в сторону, под одеждой обнаружилась огромная и толстая книга в ворсистой красной коже.
- Называется «У-ук», - через некоторое время нарушил тишину неестественный голос Главного Философа.
- А там есть им автора? – заинтересовался Декан.
- У того парня явно плохой вкус.
- Я имею в виду, может это его настоящее имя.
- Может заглянем внутрь, - предложил Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий. – Там должно быть оглавление.
- Ну, есть ли добровольцы заглянуть в библиотекаря? – спросил Чудакулли. – И не орите все сразу.
- Морфическая нестабильность реагирует на окружающую среду, - ответил Думминг. – Разыве это не интересно? Он находится возле библиотеки – поэтому она превращает его в книгу. Что-то наподобие.... защитной маскировки, я бы сказал. Это вроде как если бы он эволюционировал, чтобы соответствовать....
- Спасибо, Мистер Тупс. Ну и что это нам, собственно, дает?
- Эээ, предполагаю, что мы можем заглянуть в книгу, - Думминг пожал плечами. – Книги надо открывать и читать, в этом смысл их существования. Тут даже черная кожанная закладка есть, видите?
- Да? Значит, это закладка? - Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий заметно нервничал.
Думминг потрогал книгу. Она была теплой. И достаточно легко открылась.
Все страницы были заполнены словом «У-ук».
- Диалог неплохой, только вот сюжет немного занудный.
- Декан! Буду Вам ужасно благодарен, если вы отнесетесь ко всему этому серьезно, пожалуйста! – Чудакулли пару раз топнул ногой. – У кого-нибудь еще есть хоть какие-то идеи?
Волшебники уставились друг на друга и пожали плечами.
- Я думаю... – начал было Преподаватель Современного Руносложения.
- Да, Руны.... Арнольд, не так ли?
- Нет, Аркканцлер...
- Эээ, ладно. Продолжай.
- Мне кажется.... Я знаю, это звучит нелепо, но...
- Давай, давай. Мы все сгораем от любопытства.
- Я хотел сказать, у нас всегда есть... Ринсвинд.
Несколько секунд Чудакулли с удивлением взирал на Преподавателя Современного Руносложения.
- Тощий парень? Неряшливая борода? Совршенно бесполезный волшебник? У которго еще есть этот дурацкий сундук на ножках?
- Точно, Аркканцлер. Совершенно верно. Эээ... он был какое-то время заместителем Библиотекаря, я думаю, вы помните.
- Вообще-то нет, но продолжай, - сказал Чудакулли.
- На самом деле, он был здесь, когда Библиотекарь... стал Библиотекарем. И я помню, однажды, когда мы смотрели, как Библиотекарь ставит штампы в четыре книги сразу, он сказал: «Да, впечатляюще. Особенно когда думаешь о том, что этот парень родился в Анк-Морпорке». Я совершенно уверен, что если кто и знает, как зовут Библиотекаря, то это Ринсвинд.
- Ну так идите и позовите его! Надеюсь, вы знаете, где он, не так ли?
- В принципе, да, Аркканцлер, - вставил Думминг. – Но мы точно не уверены в том, где находится место, где он находится, если вы меня понимаете.
Чудакулли снова уставился на Думминга.
- Понимаете, мы предполагаем, что он на ИксИксИксИкс, Аркканцлер, - пояснил Думминг [The Annotated Pratchett file ver.7a.5: Смотрите аннотацию к стр. 149/132 «Мрачного Жнеца», чтобы получить более полную информацию, почему Последний Континент назван «ХХХХ». (Аннотация к стр. 149/132: Континент, не который здесь ссылаются – Австралия (Что означает, что мы говорим здесь о «Волшебнике из страны Оз»), где существует сорт пива, названный «ХХХХ» (произносится как «четыре икс»), который производит пивоварня Castlemaine Tooheys. Корреспондент из Новой Зеландии рассказал, что пиво называется «ХХХХ», потму что если бы оно называлось «ПИВО», австралийцы не смогли бы выговорить название. Гм. (На самом деле, происхождение названия «ХХХХ» таково – это количество знаков «Х», используемых пивоварней Castlemaine для обозначения крепости пива. Большинство европейских сортов пива сейчас имеют крепость в 4X, некоторые - 3X или даже 5X))].
- ИксИкс....
- ...ИксИкс, Аркканцлер.
- Я думал, что никто не знает, где это, - удивился Чудакулли.
- Совершенно верно, Аркканцлер, - кивнул Думминг. Никогда точно не знаешь, каким боком надо повернуть факты, чтобы они в конце концов смогли уложиться в голове Чудакулли [Прим. автора: Думминг подозревал, что причина его мастерства в работе с Гексом заключалась в том, что Гекс был очень умным и в то же время очень глупым. Если вы хотели, чтобы он чего-нибудь понял, вы должны были разбить мысль на маленькие-маленькие кусочки и удостовериться в том, что ничего непонятного не осталось. Спокойные часы наедине с Гексом были для Думминга чем-то вроде пикника после пяти минут со старшими волншебниками].
- И чего он там делает?
- Вообще-то мы не знаем, Аркканцлер. Если помните, его занесло туда после тех дел в Агатовой Империи, мы так думаем.
- А зачем это ему туда захотелось?
- Не уверен, что ему действительно захотелось, - Думминг моргнул. – Эээ... это мы его туда отправили. Банальная ошибка в дву-пространственном заклинании, кто-угодно мог ее сделать.
- То есть – ты, насколько я помню, - память Чудакулли иногда выкидывала совершенно дурацкие коленца.
- Я – член команды, сэр, - Думминг многозначительно посмотрел на Аркканцлера.
- Ну ладно. Если он не хочет находиться там, и он нужен нам здесь, давайте вернем его обра....
Конец предложения потонул в чем-то вроде аромата тишины, накрывшем волшебников с головой. Тишина была настолько подавляющей и мягкой, что они даже перестали слышать стук своих собственных сердец. Старый Том, волшебный безязыкий колокол Университета, пробил два часа ночи, ударяя по струнам тишины.
- Ээээ..., - продолжил Думминг, - это не так просто.
- Это еще почему, - моргнул Чудакулли. – Перенесите его обратно с помощью магии. Мы послали его туда, мы можем вернуть его обратно.
- Ммм... Нам понадобяться месяцы, что бы все правильно настроить, если мы хотим получить его обратно именно тут, - объяснил Думминг. – Если мы где-нибудь напутаем, он вернется где-то в радиусе пятидесяти футов.
- Разве это проблема? Если мы будем стоять в сторонке, он сможет приземлиться в любом месте.
- Вы немного неправильно меня поняли, сэр. При любом магическом переносе на неопределенное расстояние соотношение полезного сигнала и шумов, накладывающееся на движение самого Диска, совершенно определенно приведет к равномерному распределениию прибывающего субъекта по площади как минимум в несколько тысяч квадратных футов, сэр.
- Ммм. Повтори еще раз?
Думминг сделал глубокий вдох.
- Я имею в виду, что он вернется в виде круга. Пятьдесят футов в диаметре.
- А. После этого, наверно, в Библиотеке он нам не очень пригодится.
- Ну разве что в качестве очень большой закладки, сэр.
- Ясно. Значит все упирается в чистую географию. Так, так. И кто же у нас знает все о географии?
Опалодобытчики вырвались из вертикальной шахты как муравьи, спасающиеся из горящего муравейника. Глухие звуки и стук раздавались снизу, в какой-то момент каска Вотчерта взлетела в воздух, перевернулась пару раз и упала обратно.
Несколько мнгновений было тихо, а затем, отряхивая с себя кусочки скалы, как вылупливающийся цыпленок избавляется от скорлупы, существо выбралось из шахты и...
... огляделось вокруг.
Шахтеры, скорчившиеся за окружающими кустами и хижинами, были в этом совершенно уверены, хотя глаз у монстра не было.
Оно развернулось, немного неуверенно переставляя сотни своих ножек, как если бы они очень много времени пробыли закопанными в земле.
Потом, чуть пошатываясь, оно ушло.
А далеко-далеко, в красной шуршащей пустыне, человек в запятнаной шляпе осторожно выбрался из своей ямы. В каждой руке он держал по миске, сделанной из коры. В них было... много витаминов, ценный протеин и необходимые жиры. Ясно? И совсем ничего извивающегося.
Невдалеке чуть горел огонь. Он осторожно поставил миски на землю, взял в руки здоровую палку, чуть постоял и вдруг внезапно начал скакать вокруг костра, хлопая палкой по земле и выкрикивая «Ха!». Когда, к его видимому удовольствию, земля стала достаточно утрамбованой, он стал лупить кусты, как будто бы они нанесли ему личное оскорбление. Пара растущих по близости деревьев тоже не избежала подобной участи.
В конце концов он добрался до пары плоских камней, поднял их один за другим, завращал глазами, опять закричал «Ха!» и со всей силы грохнул камни о землю.
Должным образом умиротворив ландшафт, он занялся своим ужином, пока тот еще не успел сделать ноги.
На вкус ужин был немного похож на цыпленка. В принципе, если вы достаточно голодны, то что угодно может быть похоже на цыпленка.
Из ближайшего пруда на человека смотрели глаза. Это были не маленькие глазки роящихся насекомых или головастиков, которые делали тщательное исследование каждого глотка воды жизненно важной гастрономической мерой предосторожности. Эти глаза были гораздо старше и в данный момент не имели никакой материальной составляющей.
Человек, чья способность находить воду была ограничена проверкой того, мокры ли его ноги, уже недели выживал в этой стране с климатом, как в духовке, постоянно падая в водоемы. Человек, который думал, что пауки – это маленькие безобидные создания, был всего лишь пару раз неприятно удивлен, в то время как благодаря такому подходу к делу его руки скорей давно стали бы размером с пивной бочонок, да и к тому же светились бы в темноте. Ему даже хватило ума как-то раз, выйдя на берег моря, зайти в воду, чтобы полюбоваться на хорошенькую голубую медузу! Наблюдатель сделал все, что мог - человек получил только слабый ожог, боль от которого утихла всего лишь через несколько дней [спасибо Анне за помощь с переводом абзаца =)].
Вода в пруду забулькала и земля задрожала, как будто, не смотря на безоблачное небо, где-то бушевал шторм.
Шел третий час утра. Чудакулли был способен долгое время обходиться без сна других людей.
Невидимый Университет был гораздо больше изнутри, чем казалось снаружи. Тысячи лет в качестве ведущего учреждения по практической магии в мире, где измерения были делом случая, привели к появлению выпуклостей в тех местах, где места, в общем-то, и небыло. Существовали комнаты, включавшие в себя комнаты, которые, если вы в них входили, как оказывалось, включали в себя комнату, с которой вы начали, что могло бы создать немало проблем, если бы вы танцевали конгу[Прим. пер.: Конга - современный кубинский танец, исполняющийся шеренгой танцующих].
И именно по причине своих огромных размеров Университет мог позволить себе содержать почти неограниченный штат в своем здании. Вступление в должность происходило автоматически, точнее, такого процесса как бы не существовало вовсе. Ты просто находишь пустую комнату, иногда появляешься на обедах и, обычно, никто этого не замечает. Конечно, если ты не настолько невезуч, чтобы заинтересовать студентов. И если достаточно хорошо поискать по самым отдаленным закоулкам университета, можно найти эксперта по чему-угодно.
Даже эксперта по нахождению экспертов. Разбуженный и представленный Аркканцлеру, который того до этого ни разу не видел, Профессор по Заумной Архитектуре и Складыванию Карт Оригами создал план Университета, который будет соответствовать истинному положению вещей еще какую пару дней и который был похож на хризантему в период цветения.
В конце концов волшебники добрались до нужной двери. Чудакулли пристально уставился на украшавшую ее медную табличку, будто бы там были написаны какие-то непотребства.
- «Печально Знаменитый Профессор Жутко Замороченной и Необычной Географии» [The Annotated Pratchett file ver.7a.5 + прим. переводчика: слово 'Egregrious', используемое Т. Пратчетом, первоначально означавшее «выдающийся, знаменитый», сейчас имеет негативный оттенок. Так же тут присутствует игра слов – в титуле данного волшебника – намек на некоторых университетских профессоров, спонсируемых королевой. И фиг тут переведешь нормально =(], - прочитал он. – Похоже это то, что нам надо.
- Мы, должно быть, прошли мили, - Декан прислонился к стене. – Я тут ничего не узнаю.
Чудакулли огляделся. Стены здесь были из камня, но когда-то давно они были покрашены в такой специальный институтский зеленый цвет, который получается, если полупустую чашку кофе оставить на столе на пару недель. У стены стояла обернутая полинявшей темнозеленой тканью доска, к которой кнопкой была приколота бумажка со словом «Объявления», хотя, на первый взгляд (как, впрочем, и на все последующие), на ней никогда никаких объявлений не было, да и никогда не будет. А еще здесь пахло древними обедами.
Чудакулли пожал плечами и постучал в дверь.
- Что-то я не могу припомнить такого, - задумался Преподаватель Современного Руносложения.
- А я, вроде, помню, - отозвался Декан. – Не очень многообещающий мальчик. С ушами. Правда, особо часто я его не видел. Всегда с загаром. Странноватый парень, в общем-то.
- Он у нас работает. Если кто и знает хоть что-нибудь о географии, то это он, - Чудакулли вновь постучался.
- Наверно, он вышел, - предположил Декан. – Ведь вся география именно снаружи, а не внутри.
Чудакулли ткнул пальцем в маленькое деревянное устройство на двери. Такое было на двери у каждого волшебника. Оно состояло из маленькой скользящей панельки в рамке. В данный момент в рамке виднелось слово «На Месте», панелька же, скорей всего, скрывала слово «Вышел», хотя с некоторыми волшебниками никогда нельзя быть уверенным хоть в чем-то на все сто[Прим. автора: Преподаватель Твроческой Нерешительности (The Lecturer in Creative Uncertainty), например, полагал, что он находился одновременно как в состоянии присутствия так и отсутствия до тех пор пока кто-нибудь не стучался в его двери и не нарушал целостность поля, и что до тех пор никакой определенности в данном вопросе существовать не могло. Логика – вещь прекрасная, но она не всегда в состоянии конкурировать с реальной мыслью.].
Декан попробовал сдвинуть панельку. Безрезультатно.
- Но он же должен был хоть когда-нибудь выходить, - возмутился Главный Философ. – Кроме того, здравомыслящий человек в три ночи должен быть в постели.
- Совершенно верно, - многозначительно произнес Декан.
- Я требую открыть, - Чудакулли со всей силы заколотил по двери. – Я - Начальник этого заведения.
Под его натиском дверь чуть приоткрылась. Сдвинуть ее дальше, как оказалось после совместных усилий всех волшебников, мешала огромная куча бумаг. Декан поднял с пола желтеющий обрывок бумаги.
- Это же извещение о том, что меня назначили Деканом! – возмутился он. – Это ведь было кучу времени назад!
- Не может быть, он совершенно точно должен был выходить хоть когда-ни..., - Главный Философ внезапно замолчал на середине слова. – Ой, мама....
Совершенно такая же мысль в этот момент посетила и остальных волшебников.
- А вы помните бедного старого Валли Слювера? – прошептал Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий, тревожно озираясь по сторонам. – Три года обучения post mortem (после смерти).
- Н-да. То-то студенты говорили, что он очень спокоен, - Чудакулли засопел. – Впрочем, здесь ничем не воняет. Достаточно свежо, на самом деле. Приятно солено. Ага...
Яркий свет вырывался из-под двери на другом конце переполненной людьми пыльной комнаты. Волшебникам послышался легкий плеск воды.
- Ночной душ. Вот оно как, - Чудакулли облегченно вздохнул. – Я думаю, не стоит его беспокоить.
Он стал разглядывать корешки книг, которыми были заставлены все полки в комнате.
- Где-то здесь непременно должна быть куча информации об ИксИксИксИкс, - он взял первый попавшийся том. – Ну-ка, давайте. Каждый человек берет по книге.
- Может, мы хотя бы отправим кого-нибудь за завтраком? - Пробурчал Декан.
- Еще слишком рано для завтрака, - возразил Чудакулли.
- Ну, может, тогда за ужином?
- Для ужина слишком поздно.
Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий осмотрел оставшуюся часть комнаты. По стене прошмыгнула ящерица и тут же исчезла.
- По-моему, здесь слишком грязно, как вы думаете? – Он уставился на то место, где только-что была ящерица. – Кучи пыли. Интересно, а в тех коробках что?
- На этой написано: «Камни» [Прим. переводчика: не представляю, как это понять. Разве что если принять во внимание, что “Rocks” по английски значит не только камни, но и кубики льда для виски, можно предположить, что декан имел в виду, что данный волшебник во время исследования баловался виски, чтобы было тепло], - Декан пнул ногой один из ящиков. – Логично. Если ты собираешься проводить исследования на открытом воздухе, делай это в тепле.
- А как насчет всех этих рыболовных сетей и кокосов?
Декан вынужден был согласиться с тем, что в кабинете царил полный бардак, даже по весьма непритязательным меркам волшебства. Ящики с пыльными камнями оккупировали все оставшееся пространство, еще не занятое книгами и бумагой. На них можно было заметить самые разные этикетки, с надписями вроде «Камни с Самого Низа», «Другие Камни», «Странные Камни», «Скорей Всего, не Камни». К все возрастающему интересу Думминга, другие коробки были помечены «Поразительные Кости», «Кости» и «Ненужные Кости».
- Полагаю, он один из тех, кто сует свой нос куда не следует, - Преподаватель Современного Руносложения принюхался. Он сделал еще один вдох и посмотрел на книгу, которую только что поднял с пола.
- Н-да, коллекция сушеных кальмаров.
- Ух-ты. Она еще в нормальном состоянии? – заинтересовался Думминг. – Когда я был маленьким, я коллекционировал морских звезд.
Преподаватель Современного Руносложения захлопнул книгу и неодобрительно глянул поверх нее на Думминга.
– Полагаю, так оно и было, молодой человек. И, подозреваю, что древние ископаемые ты тоже собирал.
- Я всегда думал, что древние ископаемые могут нас многому научить, - огрызнулся Думминг.
– Скорей всего, я был не прав, - мрачно добавил он через мнгновение.
- Ну, я, например, никогда не верил всем этим россказням о превращении мертвых животных в камень, - вставил Преподаватель Современного Руносложения. – Это противоречит здравому смыслу. Зачем им это надо?
- Да? А как вы тогда объясните существование окаменелостей? – поинтересовался Думминг.
- Видишь ли, никак. – Преподаватель Современного Руносложения торжествующе улыбнулся. – В конце концов это позволяет сэкономить массу времени и нервов. Господин Тупс, а как сосиски без шкурки держатся вместе?
- Что? А? Откуда я могу знать что-то вроде этого?
- Серьезно? Этого ты не знаешь, однако совершенно уверен будто понимаешь, как была создана вся вселенная, не так ли? В любом случае, совершенно не нужно объяснять существование окамененлостей. Они есть. Зачем превращать все в большую тайну? Если ты будешь все время задавать вопросы, то никогда ничего не сделаешь.
- Ладно. Так чего мы тут собрались? – сказал Думминг.
- Опять ты за свое, - Преподаватель Соовременного Руносложения замахал руками.
- Здесь написано, что она обрамлена морем, - сказал Главный Философ.
Волшебники замолчали и удивленно воззрились на него.
- Страна ИксИксИксИкс, - добавил он, показывая пальцем на страницу. – Здесь написано: «Очень мало известно о ней, кроме того, что она обрамлена морем».
- Я рад, что хоть кто-то думает о деле, - сказал Чудакулли. – Вы, двое, давайте-ка принимайтесь за работу, пожалуйста. Хорошо, дальше, Главный Философ..... обрамлена морем, не так ли?
- Совершенно верно.
- Эээ... должно быть, наверно. Что-нибудь еще? – Спросил Чудакулли.
- Я знал госпожу Обрамлёну, - пробормотал Казначей, довольно эксцентричный рассудок которого после встречи с ужасом Библиотеки стремительно катился вниз прямо в мягкие розовые облака.
- Да не очень... много, - ответил Главный Философ, перелистывая страницы. – Сэр Родерик Чадрах [The Annotaded Pratchett File: Картты Плоского Мира описывают карьеру господина Родерика более детально. Его главное достижение – три исследовательских экспедиции по Диску, во время которых он так и не смог найти ХХХХ, Противовесный Континент и вообще хоть сколько-нибудь значимый кусок земли.] потратил много лет на поиски этого подозрительного континента и был совершенно уверен, что он не существует.
- Интересно. Кажется, ее звали Обрамлёна Плюш. Лицо как кирпич. – гнул свое Казначей.
- Ага, но однажды он потерялся в своей собственной спальне, - продолжил Декан, листая другую книгу. – Его нашли в одежном шкафу.
- Может быть, это та же самая Обрамлёна? – Казначей не унимался.
- Вполне возможно, Казначей, - ответил Чудакулли. Он кивнул другим волшебникам. – Ни в коем случае не давайте ему сахара или фруктов.
Некоторое время тишину нарушал только плеск воды за дверью и шуршание страниц, изредка прерываемые случайными возгласами Казначея.
- Как следует из этой заметки в книге Васпорта «Жизнь Очень Глупых Людей», - Главный Философ усиленно пытался разобрать мелкий шрифт, - он встретил старого рыбака, который сказал, что зимой в той стране с деревьев опадает кора, а листья остаются[The Annotated Pratchett File: Это на самом деле происходит с австралийскими эвкалиптами.].
- Угу, но люди всегда говорят такие вещи, - ответил Чудакулли. – Потому что иначе – слишком скучно. Нет ничего интересного в том, чтобы вернуться домой и просто сказать, что ты потерпел кораблекрушение и два года ел улиток, не так ли? Обязательно надо добавить кучу всяческих глупостей о людях, прыгающих на одной большой ноге[The Annotated Pratchett File: Книга К. С. Льюиса «Покоритель Зари или плавание на край света», третья в Хрониках Нарнии, описывает остров Шерстолапов, которые передвигаются именно так. Но Терри вложил сюда гораздо больше: «Несколько вещей заставили меня придумать это. Во первых, люди, которые ходят на одной ноге – наиболее часто встречающиеся в дальних путешествиях существа. Во-вторых, когда я был маленький, в классе мы читали книгу о Робинзоне Крузо, и там была картинка, где он исследует один единственный одинокий отпечаток ноги на песке. Художнику сказали, что он должен нарисовать картинку, на которой РК находит отпечаток ноги, и художник в итоге только это и нарисовал.»], Стране Огромных Сливовых Пирогов и прочем вздоре, годном лишь для маленьких детей.
- Мама-миа! – Преподаватель современного Руносложения был поглощен чтением объемного тома на другом конце стола. – Здесь говорится, что люди на острове Слакки совсем не носят одежду, а все женщины там невероятно красивы.
- Звучит достаточно невероятно, - сказал Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий.
- Тут даже есть несколько картинок.
- Я совершенно уверен, что никто из нас не хочет этого знать.
Чудакулли обвел взглядом волшебников и еще громче повторил:
- Я сказал, я уверен в том, что никому из нас это совершенно не интересно. Декан? Иди сюда и сядь в кресло!
- ИксИксИксИкс упоминается в книге Бурильщика «Змеи Всех Народов», - сообщил Заведующий Кафедрой Беспредметных Изысканий. – Здесь написано, что на этом континенте почти нет ядовитых змей [The Annotated Pratchett File: На самом деле, австралийские змеи славятся именно своей смертоносностью. Согласно одному источнику, четырнадцать из пятнадцати самых ядовитых змей мира обитают в Австралии]..... Ой, смотрите, здесь сноска.
Его палец переместился вниз страницы.
- Ага. Здесь написано, что почти все ядовитые змеи были уничтожены пауками. Очень странно.
- Ох, - Профессор Современного Руносложения с трудом разбирал древние каракули. – Еще здесь говорится, что «жытели Пурдейских Астравов так же сущиствуют в Дикам Природнам Састаянии, что, аднака, не мишаит им пребывать в Добрам Здравие, иметь Правильнаю Асанку и Харошую Фигуру и быть на Самам Деле ..... эээ... Занятными Дикарями....
- Дай-ка мне посмотреть, - книга перекочевала в руки Чудакулли. Аркканцлер нахмурился.
- Здесь написано – «знатными», - сказал он. – «Знатными Дикарями». Значит ты...это... ведешь себя, как джентльмен, ну, вы поняли...
- Что?.. Ходишь на охоту на лис, кланяешься дамам и не платишь своему портному? Ты это имел в виду?
- Не думаю, что этот парень должен своему портному очень много, - Чудакулли разглядывал сопровождавшую текст иллюстрацию. – Ладно, ребята, давайте-ка еще что-нибудь поищем...
- По-моему, он уже очень долго принимает ванну, - сказал Декан через некоторое время. – Я имею в виду, что мне, конечно, тоже нравиться быть чистым, но мы все-таки тут по серьезному делу.
- Звучит так, как будто бы он там плещется, - вставил Главный Философ.
- Звучит, как будто бы там море, - Казначей выглядил ужасно счастливо.
- Казначей, держи себя в руках, пожалуйста, - устало произнес Чудакулли.
- Как ни странно, - Главный Филосов повернулся к Чудакулли, - здесь на самом деле присутствует чаечный компонент, раз уж мы заговорили об этом...
Чудакулли встал, уверенно шагнул к двери ванной и приготовился постучать.
- Я Аркканцлер, - зарычал он. – И я имею право открывать любые двери, которые, черт возьми, пожелаю.
И он повернул дверную ручку.
- Вот, - произнес он, когда дверь открылась. – Видите, господа? Совершенно обычная ванная комната. Каменная ванна, медные краны, банная шапочка, смешная жесткая щетка в виде утки...да, совершенно обычная ванная комната. Это, позвольте мне пояснить, никакой не тропический пляж. Это даже отдаленно не напоминает тропический пляж.
Он ткнул пальцем в открытое окно ванной, за которым синие волны лениво набегали на обрамленный лесом песчанный берег. Занавески ванной комнаты шелестели на теплом ветру.
- Вот это – тропический пляж, - сказал он. – Видите? Совершенно ничего общего.
После весьма питательной еды, которая содержала множество нужных витаминов, минералов и, к сожалению, слишком сильный странный привкус, человек с надписью «Валшебник» на шляпе приступил к домашнему хозяйству – насколько это было возможно в отсутствии дома.
Оно заключалось в обстругивании куска дерева каменным топором. Похоже, он пытался сделать короткую досточку, а скорость, с которой он работал позволяла предположить, что похожим делом человек занят не впервые.
Ринсвинд подозрительно покосился на какаду, наблюдавшего за ним с росшего неподалеку дерева
Когда доска стала достаточно гладкой, он наступил на нее одной ногой и, покачиваясь из стороны в сторону, обвел ступню куском угля из костра. Тоже самое он сделал и с другой ногой, а потом снова продолжил кромсать кусок дерева.
Наблюдатель в водоеме понял, что человек пытался сделать две доски в форме ступни.
Ринсвинд выудил из кармана кусок стебля. Он нашел такое особенное ползучее растение, которое, если с него аккуратно ободрать кору, может вызвать у вас ужасную пятнистую сыпь. Хотя на самом деле он искал растение, которое, если с него аккуратно ободрать кору, можно использовать в качестве бечевки. Несколько попыток, кожа, покрытая разнообразнейшей сыпью – и он его нашел.
Если проделать дырку в доске и продеть сквозь нее петлю [The Annotated Pratchett File:...у вас получатся сандали. Весьма подходящая обувь для многих тропических стран, хотя и не для всех ресторанов], в которую можно вставить палец, у вас получится что-то вроде древней обуви. Она заставляла вас еле-еле плестись - примерно со скоростью развития человечества, но, тем не менее, давала несколько неожиданных преимуществ. Во первых, благодаря постоянному шлеп-шлеп во время ходьбы, любому опасному существу, которое вы могли встретить (как подсказывал богатый опыт Ринсвинда, таким существом являлось каждое), казалось, что идут два человека. Во-вторых, хотя в них и было невозможно бежать, из них было проще простого выбежать, так что разъяренной гусенице или жуку оставалось только пялиться на ваши ботинки и гадать, куда же вы подевались, в то время, как вы уже давно превратились в едва заметную дымящуюся точку на горящем горизонте.
Убегать ему приходилось очень часто. Каждую ночь он делал пару сандалей, которую каждый день оставлял где-то в пустыне.
Закончив изготовление новой пары, он вытащил из кармана свиток тонкой коры, к которой был привязан микроскопический огрызок карандаша. Некоторое время тому назад он решил вести дневник в надежде, что это хоть чем-то поможет. Ринсвинд просмотрел последние записи.
Скорей всего, Вторник: жарко, мухи. Обед: медовые муравьи. Упал в водоем.
Среда, надеюсь: жарко, мухи. Обед: То ли изюм, то ли помет кенгуру. Непонятно почему меня преследовали охотники. Упал в водоем.
Четверг (должно быть): жарко, мухи. Обед: синеязыкая ящерица. Свирепо атакован синеязыкой ящерицей. Опять преследовали разные охотники. Упал со скалы, ударился о дерево, был описан маленьким серым игрушечным мишкой, страдающим недержанием, приземлился в водоем.
Пятница: жарко, мухи. Обед: какие-то корни, на вкус – гнилые. Это сэкономило немного времени.
Суббота: жарче, чем вчера, еще больше мух. О. хочу пить.
Воскресенье: жарко. Сожу с ума от жары и мух. Ничего, совершенно ничего вокруг насколько хватает глаз, только кусты. Решил умереть, упал, скатился вниз по песчанной дюне прямо в водоем.
Очень осторожно и совсем маленькими буквами он дописал:
Понедельник: жарко, мухи. Обед: личинки бабочек.
Он уставился на записи. Они все объясняли, да.
Почему он так не нравится здешним людям? Он бы встретил маленькое племя, все бы стали друзьями, он бы выучил несколько имен, составил словарик, которого бы хватило поболтать об обычных каждодневных вещах вроде погоды – и вдруг совершенно неожиданно они бы его прогнали. В конце концов, все ведь говорят о погоде, не так ли?
Ринсвинду всегда нравилось думать о себе, как о расисте [Прим. прерводчика: Игра слов: racer – бегун, racist – расист. Однако, в английском корни одинаковые.]. Одна Сотня Метров, Миля, Марафон – он пробежал их все. Позже, когда он узнал, что на самом деле значит это слово, он стал совершенно уверен в том, что такое определение к нему не применимо. Ринсвинд просто делил мир на людей, которые пытались его убить, и на людей, которые не пытались. А для всяких мелких деталей вроде цвета кожи в его мировоззрении места не было. Но он бы сидел у костра, болтал ни о чем, и вдруг люди расстраиваются совершенно непонятно из-за чего и прогоняют его прочь. Вы ведь не думаете, что человека можно разозлить, сказав всего лишь что-то вроде «Елки-палки, когда же здесь последний раз шел дождь?».
Ринсвинд вздохнул, поднял свою палку, выбил всю дурь из куска земли под ногами, лег и заснул.
Изредка он вскрикивал, а его ноги совершали бегательные движения, что всего лишь указывало на то, что Ринсвинду снятся сны.
Поверхность водоёма покрылась рябью. Он не был большим, обычная лужа в поросшем кустарником овражке между скал. А жидкость, его заполняющая могла называться водой только лишь потому, что географы отказываются использовать слова вроде «супоём».
Тем не менее, на поверхности воды появились волны, как будто бы что-то упало в центр. И как ни странно, волны не исчезали, достигая берега, но продолжали бежать дальше по земле расширяющимися кругами тусклого белого света [The Annotated Pratchett File: В изобразительном исскустве аборигенов водоем обычно изображается расходящимися в пустыню концентрическими кругами.]. Достигнув Ринсвинда, они разбились и окружили его, так что он оказался в центре расходящихся концетрических линий из белых точек навроде ниток жемчуга.
Из водоема вырвалось нечто, выбралось на воздух и унеслось в ночь.
Оно двигалось зигзагами от скалы к горам и водоемам. Поднявшись повыше, можно было заметить, что быстро двигающаяся прожилка света заставляет чуть светится тусклые огоньки, висящие над землей, как туман. С высока создавалось впечатление, что у земли есть кровеносная система. Или нервная...
В тысяче миль от спящего волшебника линия снова коснулась земли, ворвалась в пещеру и пробежалась по стенам, как свет прожектора.
Она неподвижно зависла в воздухе перед огромной, остроконечной скалой и, как будто бы приняв некоторое решение, вновь рванула в небо.
Континент повернулся, когда она вернулась. Свет беззвучно нырнул в водоем, но, опять, три или четыре волны чего-то разошлись по мутной воде и окружающему песку.
Снова вернулась ночь. Но теперь из-под земли доносился едва слышный далекий перестук. Кусты задрожали. Птицы на деревьях проснулись и улетели.
Через некоторое время на поверхности скалы у водоема бледные белые линии начали складываться в картинку.
Продолжение
Перевод - Valek
